К самому Вячеславу Курицыну сей опус имеет весьма отдаленное отношение. Просто, начитавшись «Семи проз» в полупустом спальном вагоне поезда Ужгород-Москва и обнаружила я в себе эти мысли. Не знаю, уж кого благодарить за них. То ли многоуважаемого товарища Курицына с его словесными эксерзисами, то ли плавное покачивание вагона и мерный перестук колес, то ли спящую соседку по купе, которая и на меня навевала сонное и вдумчивое настроение.
Но вернемся к самой теме моих измышлений. Точнее, не вернемся, а начнем, ведь я еще и не упоминала ничего об этой самой теме.
Эта тема – роль влияния прочитанных книг на глубины нашего восприятия. Литературные критики называют интертекстом кусочки произведения одного автора и цитируемые вторым автором в контексте переосмысления его произведения.(с) * Тогда, почему же мы не можем употребить этот термин относительно каждого из нас? Ведь каждый из нас является автором собственного жизнеписания и переосмысливает прочитанные строки в рамках собственного мировоззрения. А иногда, и такое бывает, читатель переосмысливает собственную жизнь согласно прочитанным строчкам.
До определенного возраста наше сознание еще не затуманено принесенным извне. Мы осознаем свое «Йа», постигаем мир самостоятельно. Увы, никто из нас не может подробно вспомнить и описать этот «золотой» период нашей жизни. А ведь именно в это время мы оставались самими собой. Но только «злобные» родители, не дав нам полностью насладиться одиночеством мыслей, прочтут нам «Колобка» - как уже наша картина мира изменяется до неузнаваемости. Простые слова народной сказки действуют на нас словно магическое заклинание. И мы уже верим в миф Колобка, видя его в каждом мячике и буханке хлеба. Или это магическое заклинание мимикрировало под наивную детскую сказку, чтобы войти в наше сознание, изменить мировосприятие. И впоследствии, нанести сокрушительный удар, развенчав все наши мифы, доказав, что Колобков не бывает, и что Дед Мороз вовсе не Дед Мороз, а сосед Василий Петрович со второго этажа, и нос у него, оказывается, красный вовсе не от мороза, а оттого, что Новый Год он встречает уже давно и весело.
Некоторым несознательным личностям может показаться, что я настроена против «Колобка», а также против родителей, читающих детям сказки. Но дело ведь не в «Колобке». «Теремок» подействует на неокрепшее детское сознание так же. Да, впрочем, любое слово, услышанное или прочитанное, создает миф в нашем сознании. Мы выстраиваем свой личный мирок, не задумываясь об его адекватности миру реальному.
Читая художественное произведение мы чувствуем себя главным героем. Более того, мы чувствуем себя героями если не эпопеи, то хотя бы рассказа даже захлопнув книгу. Ведь авторы где-то берут своих героев? Вот и за нами, наверное, сейчас подсматривает какой-нибудь бумагомаратель, чтобы потом все увиденное описать. Начитавшись книг, мы начинаем думать о себе в третьем лице, укладывая факты своей биографии в витиеватые словесные конструкции.
И вот уже обедает какой-нибудь Вася и важным видом мыслит, что кто-то напишет о нем: «он обедал с невероятным аппетитом, устав от утомительных размышлений о судьбе родного народа. Но и во время наслаждения питательным процессом тревожные думы не покидали его светлую голову».
Или в мозгу некоей Мани, находящейся в объятиях любовника, от которого пахнет перегаром и чесноком, бегущей строкой пробегают слова, подходящие для описания ситуации: «Она закрыла глаза и забыла обо всем на свете. Ее тело погрузилось в неземное блаженство, а душа улетела к звездам».
И поскольку нам так и кажется, что за нами все время подглядывают из-за угла – значит надо соответствовать. Надо , жить так, чтобы потом не было стыдно показать друзьям и знакомым это описание себя. Чтобы, глубокомысленно вздохнув, они подумали про себя: « надо же, какой оказывается интересный и глубокий человек этот Вася. А мы и не знали.» И после этих мыслей они начнут оглядываться вокруг в поисках собственного автора.
Никогда не верьте авторам, если они уверяют вас в продолжении, которое обязательно должно последовать. Если вы видите такую надпись – это значит, что у автора закончились мысли. Что ему ничего не осталось, кроме как завершить произведение и уверить читателя в том, что его ( автора) муза обязательно посетит еще раз и обязательно принесет что-нибудь в клюве, накрашенном помадой Guerlain. Или, что тоже бывает, у автора перепутались мысли. Начав писать одно – он пишет абсолютно другое, и не знает, куда же теперь девать исходный материал. Начав писать сей опус, я хотела поумничать об осмыслении нами философских текстов и переносе книжных постулатов в реальную жизнь. Но после перерыва на обед я поняла, что первые мои мысли не вынесли сытой жизни и убежали прочь. Осталось записывать то, что приходило на ум. И получилось то – что получилось. Околопсевдоинтеллектуальная бредятина.